Борис, 44 - 14 января 2011 14:50

…Осталось пять шагов до трапа, не более. Она оглянулась на терминал. Большое серое здание почти скрылось в тумане. «Вот и всё» – ей подумалось. Тогда, в аэропорту, она смотрела на Катю совершенно обычными глазами, а сейчас в них стоят слёзы. Только не плакать. Съешь шоколадку. Блин, почему все они все такие счастливые?...Она шагнула на первую ступеньку. Счастье, собственно, обретается годами и теряется за секунды. Кричать, кричать..! Снять туфли и босиком убежать с этого трапа, с этого самолёта, из этой жизни. Где-то там, в терминале, прильнув к окну, стоит моя Катя. МОЯ Катя. Для чего нужен это переезд? «Вам плохо?» -- обратилась к ней стюардесса. Нет, мне хорошо. Мне, блядь, просто офигенно. Она разревелась уже на сидении, глядя на взлётную полосу. Были дурацкие мысли, что, может, в самолёте что-то будет неисправно, и вылет отменят, и они вместе поедут домой…ч-чёрт, как же хочется курить…Я знаю, знаю, как одевать эти дурацкие маски…Она закрыла лицо ладошками и плакала теперь просто истерично, так, что сидящий рядом пассажир жестом подозвал к себе стюардессу и показал на неё, сотрясающуюся от рыданий. «Вам плохо?» -- ещё раз спросила девушка в какой-то бело-голубой форме. «Вы можете лететь?» Я не могу лететь, я не хочу лететь! Я хочу как прежде – цветочки на кухне, её смс’ки, наши пьяные ублюдки во дворе…Всё это она подавила в горле, и только тихо помотала головой.Она подняла на неё глаза и тихо сказала:
-- Я просто очень люблю Киев. Простите.
Странно, но в салоне и в ней установилась некая тишина. Ей вспомнилось, как они вместе катались с горок на таких круглых штуках…и один раз она вылетела, и Катя просто побежала к ней, через снег и лёд, подбежала и наклонилась над ней, наклонилась и сказала: «Малыш, с тобой всё в порядке?» Или как они лежали вместе, смотрели телек, и Катька вдруг произнесла:
-- Знаешь, я мечтала только о таком… -- и нежно провела рукой по её волосам.
…Самолёт взлетал. Неожиданно она представила себе эти круглые глаза, её губы в беззвучном «Пока!», ключ зажигания, который она пытается повернуть, и плачет, плачет, я слышу…Рука потянулась за сигаретой, но потом остановилась. Катенька, милая, если бы ты знала, мне без тебя тоже – так плохо! Я вот лечу сейчас над Киевом, и где-то там ты, и наши поцелуи тоже там, и наша ванная с облупленным бортиком, и твои последние слова: «Люблю…».